В современном многообразии методов самосовершенствования наибольшее распространение получила именно Хатха-йога. Она легче всего смогла очиститься от религиозной основы и достаточно гармонично вошла в обиход Европейца, привыкшего к физкультуре со школьной скамьи. Здоровье физическое и психическое, заявляемое большинством современных Индийских Школ йоги в качестве одной из целей практики, как нельзя лучше вписывается в задачи современного человека.

Однако вместе с позитивными тенденциями влияния восточных практик более заметными стали и некоторые негативные, осмыслению которых и посвящается данная статья.

Достаточно заглянуть в интернет, съездить на йога-семинары или фесты, чтобы заметить за разнообразием практик и объяснений асан, пранаям, мудр и медитаций, за ссылками на первоисточники и пафосом духовной практики некоторый привкус борьбы за «чистоту крови», которая ведется уже много десятков лет, а может, и столетий. Это и неумолкающие web-баталии относительно традиционности тех или иных Школ йоги, и борьба за «чистоту линии передачи традиции», за соответствие практик «существующему канону» или древним трактатам, и даже отстаивание единственно верных названий упражнений.

Создается впечатление, что некоторые современные йогины вместо того, чтобы практиковать, только тем и занимаются, что критикуют иные взгляды. Практически на каждом шагу можно встретить фразы типа: «А ваш Гуру учился у того самого Гуру, который учился у того самого, который учился у Шивы?», или «А вы придерживаетесь какой традиции?…Ааааа…. Понятно….», или «Ваша практика не соответствует…». Подобная ситуация омрачается также враждой некоторых пост-советских йогов между собой за право «правильной» передачи знаний и засильем индийских мастеров, некоторые из которых считают свою интерпретацию йоги, несомненно, «самой правильной». Однако при более внимательном рассмотрении можно заметить, что подобные тенденции существуют и в других странах, и даже в самой Индии — прародительнице йоги.

Действительно, кто-то у кого-то обязательно учился. И в этом смысле мы можем говорить о Традиции или линии передачи некоторых знаний или состояний как об объективном феномене. Однако ловушка заключается в специфическом виденье мира – Традиционалистическом, что приводит к возникновению эмоциональных напряжений между представителями тех или иных традиций.

Казалось бы, категории Традиционность и Традиционализм имеют один корень, но это только лингвистически. Ошибка отождествления обеих категорий без глубокого размышления над сутью данных слов зачастую и приводит к различного рода «войнам». И йога тут не исключение. Данная ошибка может повлиять практически везде, где мы можем применить данные категории.

Действительно, в около-йоговской среде достаточно распространен миф о существовании единой традиции Йоги, восходящей к самому богу Шиве, как можно более точное воспроизведение и передача которой необходимы в силу различных деградационных причин, одной из которых считают Кали-югу (период предельного отступления человечеством от Божественных установлений, описываемый в древнеиндийских писаниях). Данный традиционалистический миф активно поддерживается практически всеми религиозными деятелями в Индии, отличие составляет лишь длительность тех или иных периодов, входящих в полный цикл жизни Брамы.

Нужно сразу отметить, что традиционализм, как идея сохранения традиции в противовес общей деградации мира, наблюдается не только в Индии: так, например, в европейском оккультизме традиционалистические взгляды активно поддерживались деятельностью Теософского общества. Более того, подобные воззрения пропитывают не только около-йоговскую и оккультную среды, но и проявлены в патриархальном семейном укладе, старообрядчестве, представлениях о феодальной наследственной власти, концепции непогрешимости святых писаний и даже в тоталитарных формах правления.

Достаточно вспомнить Рене Генона, одного из основоположников современного «интегрального традиционализма», оказавшего сильнейшее влияние на ряд современных политических, социальных и культурных течений, в том числе на немецкий национал-социализм, особенно эзотерическое течение СС (через Юлиуса Эволу и Германа Вирта), итальянский фашизм, европейское движение «Новых правых» и др. Нередко даже известные писатели, культурологи, философы попадались в ловушку данного мифа, как, например, в один из периодов своего творчества Мирча Элиаде.

Однако практически везде, где бы ни встречались традиционалистические представления, рано или поздно начинались активные действия по «очистке» традиции от инакомыслия, возникало эмоциональное неприятие других традиций, борьба за «чистоту» нации, крови и «линии передачи» знаний, возврат к старым формам общежития, а также националистические движения.

Итак, попробуем более подробно разобраться в причинах, порождающих вышеуказанные напряжения, и начнем, прежде всего, с определений.

«Традиция – это передача последующим поколениям каких-либо артефактов, знаний, ценностей, правил поведения или представлений».

И в этом смысле Традиция – вполне объективный феномен. И принадлежность к той или иной традиции ни в коем случае не побуждает к эмоциональному неприятию других или же критике из-за несоответствия. Так, например, образ жизни в условиях крайнего севера и вырабатываемые там нормы поведения никак не противоречат нормам поведения, вырабатываемым в культурах, проживающих в других климатических условиях. Более того, при смене региона проживания вполне логично было бы привнести изменения и в поведенческие нормативы. Что никак не умоляет самой традиции и ни в коем случае не отрицает ее право на существование. Это же касается различных представлений о бытии в сложившихся философских школах или традициях, само по себе сосуществование которых дает широкое разнообразие взглядов и создает благоприятные условия развития культуры человечества. Что уж говорить о йогических или иных традициях самосовершенствования, формировавшихся в различных исторических, культурных и географических условиях.

Теперь немного о традиционализме.

«Традиционализм — совокупность представлений, характеризующаяся критикой современного состояния общества в связи с его отклонением от некой исторически изначальной социокультурной модели».

В этом смысле традиционализм в любой его форме противоречит идее прогресса. И несомненно, сопряжен с эмоциональным неприятием иных позиций, даже традиционалистически окрашенных.

Если попробовать найти проявления традиционалистических воззрений, то их можно усмотреть, например, в христианских представлениях о том, что человек должен, несмотря на свою греховность и непрерывные искушения, сохранить свою изначальную незапятнанность перед Богом творцом или же догматическом приятии непогрешимости святого писания, или принципиальной невозможности воспроизведения опыта основателя религии. Если рассмотреть метафизику христианства, то и в ней явно прослеживаются традиционалистические аспекты. Так, например, существуют представления о том, что мир создан Богом и отделен от него, и мы — его копия, которая все дальше и дальше отходит от оригинала (за то Бог периодически наказывает отступников), что формирует задачи, встающие перед каждым христианином, а именно, вернуться к создателю, минимально нарушив его установления.

«Копия всегда хуже оригинала» — говорят традиционалисты в отношении человеческой культуры и стараются что есть мочи воссоздать точную, насколько это возможно, копию с максимально точной копии, самого что ни на есть первичного образца.

Подобные представления можно встретить не только в Христианстве: например, индуистская концепция мира как манифестации жизни Брамы, хоть и не подразумевает копирования оригинала, однако, содержит в себе дополнительный миф об изначальном божественном состоянии человечества, живущего в согласии с законами Брахмы. Представления о Югах – этапах деградации человечества, утрате им основополагающих принципов бытия, отступлении от божественных законов — и есть непосредственное традиционалистическое описание мира, с проистекающим из него строгим соблюдением ритуалов, попыткой воспроизведения образа жизни предков и стремлением вернуться к изначальному состоянию общественной модели или хотя бы сохранить ее в как можно более первозданном состоянии.

Традиционалистические воззрения пронизывают историю и идеологию практически всех современных религиозных систем мира в связи с наличием в их основе мифологического аспекта. Именно существенные отличия в космогонических представлениях являются той подосновой, которая создает традиционалистические предпосылки. Конечно, к осознанию существования духовного плюрализма человечество подошло давным-давно, однако инертность религиозных систем и мифологичность массового сознания является естественным препятствием широкому распространению данной концепции.

Очевидно, что любая религиозная или иная система, претендующая на роль основного социального регулятора, обязана быть, в каком-то смысле, традиционной. Основными механизмами обеспечения стабильности таких систем, направленными на поддержание единства и жизнеспособности общества, ими регулируемого, являются воспроизведение и ретрансляция последующим поколениям единого образа мира, ценностей, ритуалов и правил поведения.

Однако есть одна проблема. Воспроизведение элементов культуры в каждом новом поколении утрачивает значимую часть самой культуры за счет того, что при ретрансляции утрачивается неосознаваемая ее часть. Копия хуже оригинала. Задача по уменьшению культурной мутации, могущей привести к дестабилизации общества, решается за счет более тщательного и как можно более точного воспроизведения старых форм даже в ущерб новым и более прогрессивным.

Однако смещение акцентов с социальной регулирующей функции в сторону религиозной может приводить к не адаптивности системы относительно других социокультурных моделей, ее консервации и самоизоляции. Примером может служить ситуация, сложившаяся в Тибете за последние 300 лет, где самоизоляция, предложенная консервативно настроенными религиозными лидерами, не позволила перейти от феодализма к современным идеологическим системам управления, что поставило под угрозу существование не только Тибета как государства, но и тибетской культуры в целом на фоне развивающихся соседних культур.

В этом смысле проявление агрессии в отношении иных форм является ничем иным, как своеобразным регрессионным защитным механизмом, направленным на самосохранение системы. И его существование обуславливается отсутствием тонкого рационального понимания механизмов развития и существования культуры человечества. Возможно, именно поэтому традиционалистические представления достаточно легко ложатся в виде рассуждений о «чистоте передачи традиции», о «парампаре» и т.п., на философски необработанную душу. Отсутствие культуры мышления — один из самых главных факторов, мешающих преодолению традиционализма.

Вот, например, один отрывок из йогического текста:

«1.4. Матсиендра, Горакша и иные знали Хатха-Видья, и по их милости йогин Сватмарама также изучил Хатха Видья от них.
1.5. Об этом говорили такие учителя: Шри Адинатха (Шива), Матсиендра, Шри Натха, Сабар, Ананд, Бхайрава, Чауранги, Минатха, Горакшанатха, Вирупанша, Билешайя.
1.6. Мантхана, Бхайрава, Сиддхи Буддха, Кантходи, Карантака, Сурананда, Сиддхапада, Чарапати,
1.7. Канери, Пуджьяпада, Нитьянатха, Ниранджана, Капали, Виндунатха, Кака Сандишвари,
1.8. Аллама, Прабхудева, Чоли, Тинтини, Бхандуки, Нардева, Кханда Капалика
1.9. и многие другие великие учителя, победившие смерть и путешествовавшие по всей вселенной, знали науку Хатха-Йоги.»

«Хатха-йога Прадипика» Сватмарама

Такие описания можно встретить на каждом шагу — как в индийской йоге, так и в некоторых Тибетских источниках. Что это — простое уважение старших, соблюдение авторских прав или инструмент статусного позиционирования? Ответ очевиден: и первое, и второе, и третье, а также нехватка образования и низкая культура мышления. Когда понимаешь мотивы написанного в вышеуказанном отрывке, сразу же бросается в глаза часто встречаемая ошибка в доказательстве, когда отсутствует логическая связь с основаниями. Некоторые индийские йогины для поднятия собственного авторитета старались указать «линию преемственности своих знаний», тем самым подчеркивая их подлинность. Однако факт того, что древние мастера говорили что-то еще не доказывает, что то, что они говорили, истинно. Тем же грешили и некоторые Тибетские мастера, стараясь найти подтверждение своих слов в древних текстах. Хотя пример не является доказательством. Да и в наше время, игнорируя законы логики, многие считают, что «старое — значит правильное»; или — «проверено временем»; или — «что раньше жили йоги «огого», а сейчас – не те»; или же верят в то, что мир деградирует, катится в тартарары; или что вот-вот наступит конец света…

Подобные несуразицы иногда проникают и в околонаучные круги, как, например, «научный креационизм» и появившаяся в середине 1990-х годов нео-креационистская концепция «Разумного замысла». Однако такие концепции быстро признаются научным сообществом псевдонаучными, поскольку противоречат объективным данным, а также не соответствуют критериям верифицируемости научного знания, фальсифицируемости (по Карлу Попперу) и принципу Оккама.

А вот еще один пример:

«Йогин, который повернул язык вверх хоть на полсекунды, побеждает недуги, старость и смерть».

«Хатха-йога Прадипика» Сватмарама

Можно, конечно, предположить, что авторы древних трактатов, явно не знакомые с достижениями современной научной мысли и не владевшие современной культурой мышления, действительно писали то, что думали, и искренне верили в то, что писали. Однако обойти факт смертности всех упомянутых представителей линии преемственности они явно не могли. Да и любой здравомыслящий человек прекрасно понимает, что появление в описании «Кхечари-мудры» текста относительно бессмертия — это скорее мотивирующий для практика момент, а мифологические сюжеты создают необходимый фон, в рамках которых конкретная практика обретает смысл: а потому, вероятнее всего предположение об осознанном включении данных мифологизмов в текст с целью мотивации практикующих, для которых мифы и чудесные способности (до поры до времени) действительно были значимы.

Подобные приемы можно встретить на каждом шагу и в современном образовании, когда преподаватель или родитель, «играя» на внутренних мифологических представлениях ребенка, стимулирует его познавательную активность: «учись — тогда вырастешь сильным и смелым; или — проживешь счастливую жизнь; или — тогда у тебя будет хорошая работа». Конечно, с логической точки зрения данные импликативные утверждения ложны, и хорошо подкованный ум заметит манипуляцию. Однако они хорошо влияют на эмоциональное отношение практикующих, большая часть которых логику не изучала, а потому — используются без зазрений совести.

В этой связи для устранения традиционалистического восприятия в йоге необходимо вспомнить о культурном контексте написания текстов, уровне образованности, экономических и политических условиях, в которых жили авторы, а также религиозном пространстве, которое определяло антропологическую перспективу «духовного пути». А также начать использовать логику при анализе текстов. Ведь в трактатах действительно указывается линия учителей, что указывает на существование традиции и, как факт, преемственности поколений. «Линии передачи знаний» действительно существуют, однако данный факт еще не свидетельствует в пользу некой «уникальности» переданных знаний, их «правильности» или «непогрешимости интерпретаций».

Вполне очевидным является то, что современному человеку, живущему в новом контексте, нужны «другие» практики, нацеленные на достижение «других», более актуальных на сегодня целей. А древние тексты могут служить в качестве материала, требующего изучения и серьезной реконструкции перед попыткой практического применения, или в качестве памятника «духовного творчества» предшествующих поколений, или как физическое воплощение идеи «единства духовной культуры человечества».

Не нужно забывать и об историческом контексте, повлиявшем на распространение и развитие современных представлений о йоге. На рубеже 19-20-х веков йога стала своеобразной визитной карточкой, позиционирующей Индию на карте мира как культурную страну. В этом смысле появление множества официальных и частных йогических учебных заведений и исследовательских центров вполне вписывается в общую задачу Индии того времени: поднятия индийского национального самосознания, борьбы с колониальной зависимостью, формирования независимого государства. А подчеркнутая древность данного учения, непрерывность традиции передачи знаний — только усиливали ощущение древности всей индийской культуры.

С позиции государственного PR-а традиционный подход вполне оправдан — ведь именно такой подход сможет вызвать патриотические чувства граждан, дать ощущение единства своих корней, своей культуры, поднять на революционные изменения. Однако при необходимости в целях политического противостояния традиционность незаметно подменяется традиционализмом, что приводит к усилению националистических тенденций в обществе, а иногда и фашистским проявлениям.

Хорошим примером использования в индийской политике метода опоры на традиционность может являться активное политическое использование результатов деятельности Вивекананды, Шивананды, Кавальянанды, Брахмачарьи, Кришнамачарьи и его учеников, которая воспринималась массами как неотъемлемая часть борьбы индийского народа за независимость и национальное самосознание. Они всячески поддерживались местными властями и являли собой пример, воплощающий квинтэссенцию индийской культуры.

Стремясь воссоздать древние практики как можно точнее, изучить их, интерпретировать в дискурсе современной европейской науки, йогины 20-го века создавали свои собственные школы, каждая из которых считала свои наработки наиболее приближенными к оригинальным текстам, таким как Йога-сутры Патанджали, Шива-самхита, Хатха Йога Прадипика Сватмарамы, Гхеранда-самхита, Йога Татва Упанишада, Шива Сварадойя и др. Поиск, перевод и интерпретация оригинальных текстов стали отдельными направлениями данной работы, и уже сейчас мы можем встретить несколько вариантов переводов и комментариев к древним текстам, достаточно сильно отличающихся между собой как в понимании самих практик, описанных в них, так и в понимании целей, достигаемых такими практиками.

В этом смысле эмоциональный акцент на «чистоте традиции» иногда встречающийся в современных индийских школах, является ничем иным, как запоздалым отголоском политической борьбы и инструментом национального PR-а, а ныне — поводом для конкуренции, разворачивающейся в последние годы все сильнее и сильнее.

Исходя из вышесказанного, можно заключить, что накладка на «традиционность» «традиционалистических» представлений в йоге порождается отсутствием культуры мышления у заявителя. Сама же по себе «традиционность» является инструментом влияния на практикующих или на общество в целом, как способ передачи чего-либо с целью сохранения уже достигнутого состояния, что имеет прагматические цели и не противоречит идее эволюции.

Более того, мы можем говорить об иерархизации индийских Школ Хатха-йоги по признаку наибольшей традиционности. В этом смысле, наиболее традиционной школой Хатха-йоги нужно считать ту, которая максимально точно к тексту воспроизводит практики, упоминаемые в древних трактатах.

Конечно, вопрос о конкретном наборе таких трактатов и признании их «древними и традиционными» остается открытым, однако, можно воспользоваться уже признанными в йогических кругах Индии списками текстов. Такими как: Адвайя Тарака Упанишада, Амритабинду упанишада, Амритананда упанишада, Брахмабинду упанишада, Горакша паддхити, Горакшасатака, Гхеранда самхита, Дхьянабинду упанишада, Йога кундалини упанишада, Йога самхита, Йога сутра Патанджали, Йога таттва упанишада, Йога упадеша, Кшурика упанишада, Хатха йога прадипика, Шандилья-упанишада и др.

Конечно, трудно обнаружить Школу йоги, в точности воспроизведшую и никак не изменившую написанное в данных текстах, однако, можно говорить о тех, кто точнее всего попытался это сделать.

В этой связи необходимо упомянуть о Школе, наименее известной на Западе, но, бесспорно, одной из самых известных в Индии — Школе Дхирендры Брахмачарьи. Достаточно сложно сказать, что и как практиковал сам Д.Брахмачарья, хотя о нем можно судить по его последователям. Так, на сегодняшний день Школу Брахмачарьи представляет его ученик Бал Мукунд Сингх, по практике йоги которого и можно судить о степени традиционности Школы йоги Брахмачарьи.

Действительно, Дхирендра Брахмачарья, как и многие его коллеги того периода, стремился к воссозданию древних практик, что было востребовано «духом времени» и создавало хорошие предпосылки для жизнеспособности их Школ. При этом сам контекст творчества Брахмачарьи, окружение и актуальность задач того периода устремляло его к воссозданию образа «Йогина Йогинов», впитавшего в себя традиционную йогу с Гималайских гор, что создавало ему необходимый ореол мистичности и придавало харизмы при общении с высокопоставленными Индусами.

В этой связи нужно упомянуть факт сильнейшего интереса к йоге среди индийской знати того периода. У Д.Брахмачарьи учились Джавахарлал Неру и Индира Ганди; Морарджи Десаи, 4-й премьер-министр Индии, практиковал йогу и его именем назван Делийский Национальный Институт Йоги, ранее принадлежавший Д.Брахмачарье; а президент Индии Сарвепалли Радхакришнан не только практиковал, но и стал автором известнейшего труда по индийской философии. Более того, вся борьба за независимость Индии пронизана духом йоги. Махатма Ганди, к примеру, длительное время медитировал перед своим «походом за солью», факт чего только усиливал в народе ощущение правильно выбранного брахманом пути.

На деятельность же других школ сильное влияние оказал Запад. Так, БКС Айенгар стал известен благодаря его ученику Йегудию Минухину, известному американскому скрипачу, а его учитель Кришнамачарья – благодаря Индра Деви, европейке, обучавшей многих звезд в Голивуде. Свами Шивананда из Ришекеша сам много чего написал, да и его ученики — Вишну-Девананда и Сатьянанда Сарасвати — приложили множество усилий к пропаганде его взглядов на Западе. Нужно также вспомнить и о Махариши Махеш Йоги, чье влияние на европейские умы было поддержано участниками группы «Битлз». Список можно продолжать…

Такое влияние однозначно определило более творческую направленность создаваемых ими форм. Западный же человек трактатов не читал и, как следствие, в меньшей степени ориентирован на воспроизведение древних текстов.

В этом смысле Школа Д.Брахмачарьи, развиваясь внутри Индии и для индусов, на сегодня является физическим воплощением мифа о «Той самой йоге», которую не только в Индии, но и в Европе считают традиционной.

Вопрос о том, осознавал ли сам Дхирендра Брахмачарья инструментальность «традиционности» йоги, или же сам искренне в нее верил, остается открытым. Однако Бал Мукунд Сингх действительно воспроизводит полный набор йогических асан, пранаям и мудр в точном соответствии с древними текстами. В свои 62 года обладает крепким здоровьем и является ведущим преподавателем Делийского Института Йоги им. Морарджи Десаи. Его ежегодно приглашают в качестве судьи на международные и внутрииндийские йога-соревнования. С одной стороны, это — популяризация йоги и индийской культуры, и правительство поощряет такие инициативы. С другой – Б.М.Сингх являет собой символ «традиционной йоги», что создает на подобных мероприятиях необходимый «Дух йогического единства».

Конечно, внимательный читатель уже обратил внимание на то, что серьезная постановка вопроса о «традиционности йоги» требует тонкого и обстоятельного изучения конкретной Школы, несовместимого с мифологичностью мышления, в особенности, когда традицию ведут от мифологических персонажей. Однако как инструмент мотивации для начинающих мифологичность описания может быть вполне оправдана, особенно, если в дальнейшем будет произведена демифологизация, необходимая для развития культуры мышления и самостоятельной практики.

Впрочем, как сказал один из мастеров в Ришекеше, «существует множество крючков, ведущих людей к духовности», и решать вопрос о пользе или вреде тех или иных традиций, наверное, каждый должен сам для себя. Изучение же их истории, а также осознание традиционалистических тенденций и их влияния на человечество должно стать необходимой частью саморазвития — не только для практикующего йогу, но и для любого современного человека, а преодоление внутренней мифологичности и развитие культуры мышления — этапом на пути духовного развития.

© Б.Е. Пахоль – 2012 год
© Федерация йоги – 2012 год